Полтавская история
П. Кальной, Ю. Совенко, журнал «Авиация и время»

С небольшими сокращениями статья приводится в книге С. Анчукова «Тайны мятеж-войны: Россия на рубеже столетий» с соответствующими для современных событий комментариями. Впечатляют организация, проведение и детали воздушных операций почти шестидесятилетней давности. В связи с этим уместен вопрос: Где орлы-подполковники, способные осадить чванливых американцев, где те «солдаты, поведение которых делает честь Армии?»

Часть II

Блестящее начало

Когда в 3.00 утра 2 июня 1944 г. экипажи 15-й ВА собрались на своих итальянских базах, чтобы получить полетные задания, их ждал сюрприз. «В комнате стояла тишина. Ребята с изумлением вглядывались в висевшую на стене карту с изображением маршрута «Фрэнтик-1». Командующий армией генерал Эйкер, планировавший лично принять участие в рейде на одной из «Крепостей» 97-й ВG, хорошо понимал шок, который испытали его подчиненные. Ведь возвращения их на базы не предусматривалось! Привычного поворота на карте маршрутная линия не делала, а продолжалась все дальше и дальше, пока не заканчивалась в Советском Союзе. Эйкер видел, как смущенные глаза его летчиков снова и снова возвращались к карте». В то ранее утро в безоблачное небо Италии в строгом порядке поднялись бомбардировщики 2-й и 97-й В6 из Амендолы, 99-й ВG из Тортореллы и 483-й ВG из Стерпароне. Прикрытие осуществляли «Мустанги» 325-й FG (истребительная группа), базировавшейся в Лесине. В 6.55 утра все 750 самолетов заняли место в общем строю и взяли курс через Адриатическое море на Венгрию. В головном В-17 Эйкер.
Целью миссии была бомбардировка ряда объектов на территории противника, в том числе крупного венгерского железнодорожного узла Дебрецен. На него Эйкер повел отдельную группу из 130 «Летающих крепостей» и 70 «Мустангов». Мощному удару 1030-ю пятисотфунтовыми (227-кг) бомбами подверглись вагонные депо, сортировочная станция, вокзал, мастерские, транспортные развязки, обширные участки путей и большое количество подвижного состава. Видимость в районе цели была отличная, вражеских истребителей не наблюдалось, поэтому эффективность налета оказалась высокой. Над целью был потерян всего один В-17, по техническим причинам 6 «Мустангов» возвратились в Италию.
По мере приближения к линии фронта погода ухудшалась, и это очень беспокоило Эйкера. Опасаясь уклониться от согласованного с командованием Красной Армии маршрута и быть атакованным советскими истребителями, он распорядился снизить высоту полета соединения. В районе Винницы пошел настоящий ливень, и «Крепости» снизились до 200 м. К счастью, шедшие впереди истребители прикрытия уже проскочили этот район. Следуя в режиме радиомолчания, уже за Днепром «Мустанги» потеряли в облаках своих подопечных и заблудились сами. Командир 325-й FG полковник Сладер принял решение вернуться к реке и, следуя вдоль нее, выйти на Киев. Однако, уже выполняя разворот, он заметил внизу хорошо замаскированный аэродром русских и без колебаний повел свою группу на посадку.
Каково же было его удивление, когда он узнал, что это и есть конечный пункт их маршрута — Пирятин!
Тем временем бомбардировщики Эйкера только приближались к Полтаве и Миргороду, где их уже давно ждали. «На обширном поле аэродрома идут последние приготовления к приему самоkетов, — писала «Красная Звезда» в репортаже от 4 июня. — Стартовые дорожки чисто выметены. Междуними проложен посадочный знак «Т». Здесь же неподвижно стоят стартеры с флажками. По краям огромного поля расставлены автомашины, бензозаправщики и другая аэродромная техника. Все очень волнуются, ожидая Эйкера. Здесь посол Гарриман с дочерью и генерал Дин, прибывшие из Москвы, Уэлш и Кесслер со своим штабом, сотрудники американской прессы. Советскую сторону представляют: начальник разведки ВВС КА генерал- лейтенант авиации Грендаль, генерал-майоры Славин и Левандович, корреспонденты «Правды», «Известий» и «Красной Звезды», офицеры 169-й АБОН.
Напряжение присутствующих все нарастает, ведь никто не знает даже, началась ли операция или ее отменили по погодным условиям (лишь в 12.30 из Италии пришло долгожданное подтверждение). «В небе тихо, — продолжает корреспондент газеты. — Лишь в радиорубке приемной станции то и дело звучит голос дежурного, который докладывает о движении американских летающих кораблей... И вдруг где-то за облаками послышался тяжелый металлический гул. Потом... стали видны первые восемь огромных кораблей... На минуту порывистый ветер разорвал пелену тумана, и тогда все увидели над головой множество тяжелых американских бомбардировщиков. «Летающие крепости» шли четким строем, как на параде. Затем флагманский самолет стал отваливать влево, скользить на крыло...»
В 14.24 первый из американских тяжелых бомбардировщиков совершил посадку на советской земле, за ним последовали остальные. «Крепости» приземляются одна за другой с короткими интервалами. Остальные, ожидая очереди на посадку, продолжают четким строем ходить над аэродромом. Несмотря на то, что посадка каждой машины занимает всего две-три минуты, в общем она длится долго, потому что самолетов много». Всего в Полтаве приземлились 64 тяжелых бомбардировщика и 65 — в Миргороде. В Пирятине совершили посадку 64 истребителя. На всех трех аэродромах американцев встретили весьма радушно.
В Полтаве к только что замершему на месте Эйкера немедленно поспешили официальные лица и корреспонденты. Эйкер был самым высокопоставленным офицером ВВС США, когда-либо посещавшим СССР, и прием его был соответственным. Сам Эйкер «произвел огромное впечатление на военно-воздушное командование России своим уверенным спокойствием, хорошими манерами и его явными усилиями сделать все возможное, чтобы помочь продвижению Красной Армии». Генерал Перминов от имени правительства приветствовал его на советской земле. В свою очередь, Эйкер вручил Александру Романовичу личное письмо президента Рузвельта и медаль «Легиона заслуженных» в знак признания его личного вклада в организацию «челночных» операций. Не могла пожаловаться на недостаток внимания и дочь Гарримана Кэти, которой вручили большой букет роз. После этой волнующей церемонии гости и хозяева продолжили общение за праздничным столом. Но праздники на войне длятся недолго. В тот же день американские экипажи провели осмотр своих боевых машин и дали заявки специалистам 169-й АБОН на проведение необходимых ремонтных и профилактических работ. Личный состав базы приступил к техобслуживанию самолетов союзников, заправке их топливом и подвеске бомб. Через два дня все машины были подготовлены к повторному вылету.

Бдительность — наше оружие


Итак, первый рейд «Фрэнтик» прошел блестяще. Успех этой акции стал результатом тщательной подготовки, которую провели различные американские и советские службы, в том числе и службы безопасности. Кетати, однобокоегативное освещение роли советских «органов» в подготовке операции является одним из типичных недостатков западных публикаций о «челночных» рейдах. Конечно, такое количество представителей «мира чистогана и наживы» не могло не привлечь повышенного внимания ведомства Берии.
Что же, например, предлагалось делать американцам в случае вынужденной посадки?
Пожелания для поведения экипажа американских ВВС в случае вынужденной посадки на территории СССР и на территории, временно оккупированной немцами.
1. Во всех случаях каждому члену экипажа, совершившему вынужденную посадку, большую помощь, конечно, окажет знание русского языка или хотя бы знание нескольких самых необходимых слов: «Я американец, хлеб, вода, где фронт, как пройти на советскую сторону» и т.д. Разумное поведение экипажа, его находчивость и решительность... всегда создадут возможность благополучного выхода из самого трудного положения.
2. Желательно, чтобы американский летчик имел при себе удостоверение, в котором на русском языке было бы написано: «Американские Воздушные силы. Летчик (имя, фамилия) «.
3. При вынужденной посадке в зоне действий войск Красной Армии экипаж не должен предпринимать никаких действий, могущих возбудить подозрение русских военных, в частности, не делать попыток скрыться, не иметь в руках оружия и т.д. При подходе русских военных к самолету (экипажу) американский летчик должен поднять руки вверх. Для подтверждения принадлежности к американским ВВС вручить подошедшим русским военным удостоверение.
4. При вынужденной посадке в тылу на территории СССР экипаж в большинстве случаев будет иметь дело с крестьянами, с представителями органов советской власти или органов милиции. Действия экипажа, в основном, должны быть такими же, как и при вынужденной посадке в зоне действий войск Красной Армии.
5. При вынужденной посадке на территории СССР, временно оккупированной немцами, не исключена возможность попасть к партизанам. В этом случае рекомендуется вести себя так ясе, как и при встрече с русскими военными Партизаны примут меры для переброски экипажа через линию фронта. Экипажу рекомендуется: а)приземлившись, уничтожить машину, немедленно оставить место посадки самолета и скрыться (в лесу, оврагах, заброшенных строениях и т.д.); б)определить свое место нахождения и принять все меры к тому, чтобы выйти на территорию, занятую советскими войсками. Общее направление движения в большинстве случаев — на восток; в)основная масса мирных жителей, проживающих на территории, временно оккупированной немцами, примет меры к тому, чтобы помочь экипажу; г)удостоверение, подтверждающее принадлежность к американским воздуш- ным силам, сохранять при всех случаях для предъявления его советским войскам...
«Соответствующие указания» по линии СМЕРШ были даны своевременно, да и американцы, вероятно, успели ознакомиться с «Пожеланиями...». Скорее всего зто и спасло жизни некоторым из них.
Вот интересный документ из Архива Президента РФ.
Товарищу Сталину И.В.

Докладываю:
15 июня с.г. из Англии вылетели в Полтаву два американских самолета «Лайтнинг» с фотопланшетами целей для сквозных бомбардировок. Обоим самолетам был указан пункт пролета через линию фронта Радзехув (40 км сев.-зап. Броды). Беспрепятственный пропуск этих самолетов был обеспечен своевременным предупреждением наших истребителей и зенитной артиллерии. Американцы заблудились, Радзехув не прошли, а прошли 250-300 км севернее, в результате чего:
1. Первый «Лайтнинг» (летчик майор Джон Хувер) севернее Мозырь был встречен и атакован нашими истребителями и с пробитой плоскостью вынужденно сел на площадке Салтыково (12 км западнее Речица). 1б июня с.г. самолет перелетел в Полтаву.
2. Второй «Лайтнинг» (летчик Рауф Дин Кендель) в районе Калинковичи был обстрелян зенитной артиллерией и вынужденно сел на площадку Бобровичи (18 км сев. Калинковичи). 17 июня самолет будет перегнан в Полтаву.
Ворожейкин.
16 июня 1944 г.
Другой пример — работа по выявлению радиофугасов, оставленных немцами при отступлении в сохранившихся зданиях на территории аэродрома. Без сомнения, многие американские и советские офицеры остались в живых только благодаря героизму саперов и бдительности «органов».
Совершенно секретно.
Государственный комитет обороны — товарищу Сталину И.В.

28 апреля с.г. на аэродроме в гор. Полтава изъята немецкая радиоустановка, предназначенная для подрыва аэродромных зданий заложенными в них фугасами. Наличие фугасов обнаружено 27 апреля 1944 года красноармейцами аэродрома, осматривавшими подвальные помещения зданий аэродрома. Команда минно-саперной службы 42 батальона аэродромного обслуживания, произведя осмотр фугасов, обнаружила на расстоянии 300м от основных зданий в котловане тщательно замаскированное в земле на глубине до 1 м радиоприемное устройство, от которого шла подрывная сеть к 4 фугасам, заложенным в 2 зданиях (общим весом 4 тонны). Радиоустройство, судя па количеству подключенных батарей питания, может действовать в течение не менее б-ти месяцев. Подобного типа установка обнаружена впервые.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л.Берия.
18 мая 1944 г.

Боевая работа

Четыре дня самолеты союзников оставались на аэродромах Полтавского узла, а 6 июня 112 американских бомбардировщиков и 47 истребителей прикрытия взлетели, чтобы нанести удар по немецкому аэродрому и ряду военных объектов в районе румынского города Галац. Первоначальной целью рейда, поставленной советским Генеральным штабом, были объекты в районе Минска, однако плохая погода помешала выполнению этого плана.
«Для нынешней операции командир «крыла» полковник Чарльз В.Лоренс избрал плотный боевой порядок нескольких эскадрилий, причем самолеты идут в строю семерок, — писала об этом рейде «Красная Звезда». — «Летающие крепости», набрав несколько тысяч футов высоты, скрылись из глаз. Спустя некоторое время все приходит в движение на стоянках американских истребителей дальнего действия. К месту старта быстро проносится юркий «Виллис» с дежурным офицером. На машине установлена рация. Пользуясь ею, офицер вызывает на старт одно подразделение «Мустангов» за другим. Впереди каждого самолета, указывая летчику путь, движется такой же «джип», украшенный специальным флажком. Эта своеобразная организация выруливания вызывает одобрение у советских летчиков. Поскольку сейчас пролет тяжелых бомбардировщиков через прифронтовую зону обеспечен советскими воздушными патрулями, американское командование применило метод сопровождения «вдогон». Он заключается примерно в следующем. «Летающие крепости», набрав большую высоту, пересекают линию фронта одни. Дальше они проходят заранее рассчитанную по времени «зону тактической внезапности», пока поднятые по тревоге вражеские истребители не сумеют набрать высоту и изготовиться к атаке. Американцы назначают в какой-либо точке этой зоны то место, где «Мустанги» должны догнать эскадрильи бомбардировщиков. Такой метод позволит сэкономить нужное истребителям горючее и вводит в заблуждение противника. Его посты наблюдения сначала видят только «Летающие крепости» и оповещают об этом систему противо-воздушной обороны. «Мустанги» же появляются неожиданно для противника, когда боевой порядок его истребителей рассчитан для атаки, направленной только на «Летающие крепости», идущие без сопровождения.»
Технические неполадки стали причиной возврата с маршрута 7 бомбардировщиков, но оставшиеся 105 выполнили боевую задачу, сбросив на цель 1250 двухсотпятидесятифунтовых (100-кг) фугасных и 1026 стофунтовых (40-кг) зажигательных бомб. Последующий контроль результатов удара, выполненный фоторазведчиками «Лайтнинг», подтвердил его эффективность. В районе цели плотный строй бомбардировщиков был атакован немецкими истребителями. Однако в бой немедленно вступили «Мустанги» и сбили 6 из них, потеряв при этом две свои машины. После выполнения задания американские самолеты развернулись для возвращения в Советский Союз. Этот полет особенно запомнился американским летчикам — находясь в воздухе, они получили сообщение об открытии второго фронта в Европе. Следуя общему победному настроению, «Красная Звезда» завершает репортаж о рейде на мажорной ноте: «К моменту их (американских самолетов) появления возле авиабазы поднялись в воздух для встречного эскорта советские истребители.
Пока тяжелые воздушные корабли один за другим приземлялись и разруливали по стоянкам, «Мустанги» патрулировали над аэродромом. Часть из них, следуя традиции американских летчиков, отделилась от общего боевого порядка и проделала несколько фигур группового высшего пилотажа. Это были те летчики, которые сбили сегодня немецкие самолеты.» Завершая «Фрэнтик 1», части 15-й ВА нанесли удар по аэродрому люфтваффе в Фокшанах в Румынии и возвратились на свои базы в Италии.
129 «Крепостей» в сопровождении 61 «Мустанга» поднялись 11 июня с аэродромов Полтавского узла и взяли курс на юго-запад. Несколько машин по техническим причинам вынуждены были вернуться обратно, поэтому над целью появились 121 В-17 и 52 Р-51. На врага обрушились 1424 бомбы-«сотки». Результаты удара американцы оценили как «хорошие». Как и в ходе предыдущей миссии, в районе цели соединение подверглось атаке «Мессершмиттов», три из которых в завязавшемся воздушном бою были уничтожены. Однако и союзники понесли потерю, которая, как оказалось, стала причиной трагических последствий для полтавской базы, да и для всей операции «Фрэнтик». Выполняя боевую задачу, «Крепости» одновременно вывозили с советской территории некоторых механиков и корреспондентов. Самолет, на борту которого находился фотограф Маккей, везший отчет в снимках о пребывании американцев в Полтаве, был сбит. В руки противника попали более 500 фотографий, по которым немцы без труда установили место нахождения базы.

Между победой и поражением

21 июня 1944 г. началась операция «Фрэнтик П», ставшая исторической сразу во многих отношениях. В 5.39 утра 163 «Летающие крепости» 8-й ВА закончили взлет со своих баз в Великобритании. Самолеты 95-й ВО и 100-й BG поднялись из Хорхэма, 390-й BG из Фрэмлингхэма, 96-й BG и 388-й BG — из Снеттертонхиса, 452-й BG — из Деофем Грина. Эти 163 тяжелых бомбардировщика и 70 прикрывавших их «Мустангов» из состава 4-й и 352-й FG были только частью гигантской оперативной авиагруппы, насчитывавшей 2500 американских самолетов, которая взлетела в то утро для самого мощного в истории налета на Берлин, но именно они не предназначались для возвращения в Великобританию после сброса бомб. Командовать этим соединением Спаатс назначил полковника Арчи Олда, который занял место за штурвалом лидерного бомбардировщика 388-й BG.
«21 июня, в день нашего отлета, утро было типичным для середины лета в Англии — сырым, туманным и унылым. Настроение наше было подавленным, поскольку был тот отвратительный час рассвета, когда принято начинать подобные авантюры, — так офицер разведки 100-й BG Марвин С.Боумен начинает рассказ о своем участии в операции «Фрэнтик -2» — Никто из нас точно не знал, кто придумал челночные рейды в Россию... Тем не менее, ату идею можно было бы назвать удачной, конечно, в зависимости от того, чего вы желаете достичь. Сколь сумасброден этот план, нам следовало бы понять сразу после прочтения в боевом приказе специального указания всем офицерам и рядовым взять с собой форму «класса А». Очевидно, нам надлежало произвести на русских неизгладимое впечатление своим бравым видом и боевой выучкой. Естественно, мы удивились, почему такое деликатное дело возложили на ВВС, которые были известны скорее нехваткой этих двух качеств.
Наши «Крепости» одна за другой тяжело отрывались от ВВП и исчезали в тумане. Я летел на ведущем самолете 100-й BG с полковником Томасом С.Джеффри, который должен был показать, как нам удастся взлететь и найти друг друга, когда воздух представляет собой густой туман в 20000 футов глубиной. Нам помогла электроника. Каждая группа имела собственный грузовик, на котором была установлена портативная рация, посылающая постоянный конусообразный сигнал, направленный вверх. При взлете каждый летчик держался так, чтобы сигнал был постоянно cправа от него. Поднимаясь вверх, он как бы взбирался по невидимой спиральной лестнице по сигналу, который состоял из идентифицирующей буквы или цифры. После казавшегося вечностью приборного полета перед нами открылось чистое небо. Мы продолжали летать по 5-мильной спирали, в это время второй самолет вырвался из тумана, за ним третий. Каждый занимал свое место в строю.
Таким образом, на высоте 28000 футов (8500 м) мы взяли курс на Германию. Целью всех бомбардировщиков, за исключением наших, выполнявших челночный рейд, был Берлин — наиболее защищенное место во всей Германии. Около 1000 тяжелых зенитных орудий окружали город, и только Гитлер знал, сколько истребителей была в распоряжении ПВО. Люфтваффе атаковали голову нашего стомильного каравана вскоре после того, как она оказалась в немецком воздушном пространстве, но наша группа была слишком далеко, чтобы почувствовать зто. Однако через некоторое время горизонт потемнел. Солнце скрыли не тучи, зто были клубы дыма от зенитных снарядов, такие плотные, что казалось, по ним можно было ходить. Для нас это зрелище было не в новинку. Наша группа была первой, нанесшей удар по Берлину днем, чем мы по праву гордились. Но в тот день мы не испытывали судьбу над Берлином, нашей целью стал большой завод по производству синтетических масел в Руланде, юго-восточнее от германской столицы. Завод был слабо защищен. Зенитчики не ожидали налета. Единственный залп, произведенный уже сквозь пламя и дым, запоздал и не достиг цели. Три группы больших медленно летевших В-17 представляли собой идеальную добычу для истребителей. В пятидесяти милях от линии русского фронта около 12.00 они атаковали нас.
Идя на встречном курсе и ведя огонь из пушек и пулеметов, самолеты люфтваффе разорвали наш строй. Одна «Крепость» сложила крылья и упала. Немцы развернулись и, ничего не подозревая, приготовились к новой атаке с тыла. Но они просчитались! Так как истребители союзников ни разу не летали из Британии в Россию, то тевтоны даже не допускали такой воэможности. Но высоко над нами шли «Мустанги», оборудованные дополнительными баками. Немецкие радиолокаторы не засекли их из-за помех, созданных бомбардировщиками. В воздухе началось нечто невообразимое: сброшенные с «Мустангов» баки, удирающие «Мессершмитты», парящие тут и там парашюты... Точно выполнив свою задачу, истребители вновь оставили нас. Нам было приказано пересечь линию фронта на высоте 2000 футов (600 м), чтобы наши славянские союзники могли легко опознать нас. То ли русские не ожидали нас в этот день, то ли произошло недоразумение, но они, как и немцы, осыпали нас пулеметным огнем в течение 10 минут. Несмотря ни на что, мы продолжили свой путь к месту назначения и приземлились с треском и грохотом на ВПП со сборно-разборным покрытием, прикрывавшим каменистую почву миргородского аэродрома.»
В Миргороде совершили посадку 100-я и 390-я BG. Остальные бомбардировщики, включая и свой В-17, в правой консоли которого зияла огромная дыра от зенитного снаряда, полковник Олд привел в Полтаву.
Это был трудный рейд. 20 «Крепостей» и 5 «Мустангов» по причине технических неполадок вернулись на аэродромы вскоре после взлета. Долетев до столицы рейха в общем строю с главными силами 8-й ВА, группа «Фрэнтик» повернула влево и продолжила полет самостоятельно. Скорее всего это и уберегло соединение Олда от больших потерь, т. к. главные силы люфтваффе ие маскироаали были брошены на защиту Берлина. Им удалось «завалить» 44 бомбардировщика из числа атаковавших заводы авиационных двигателей на окраинах города. Согласно плану операции, соединение Олда разделилось: 26 «Крепостей» сбросили 6 пятисотфунтовых фугасных и 946 стофунтовых зажигательных бомб на военный объект в Эльстерверде, 114 В-17 нанесли удар 777-ю фугасными и 296-ю зажигательными бомбами по Руланду, одна машина отбомбилась по Подляске в Польше (8 фугасок) и два бомбардировщика занимались разбрасыванием листовок.
Описанный Боуменом воздушный бой, в котором американцы потеряли по одному В-17 и Р-61, случился недалеко от Бялы, уже после того, как группа вновь объединилась. Когда немцы ретировались, перед соединением Олда возникла новая проблема: огромный грозовой фронт стеной встал на пути. Чтобы преодолеть его, полковник принял трудное решение — несмотря на малый остаток горючего и запас кислорода для дыхания, продолжить набор высоты. Последовавший затем перелет через линию фронта на малой высоте привел к дальнейшему перерасходу топлива. По причине его выработки уже на подходе к Днепру двигатели некоторых самолетов начали останавливаться. Три В-17 вынужденно сели в Жулянах (сейчас это аэропорт Киев), два — в Борисполе, один — в Бышеве и один — в Деймановке (8 км восточнее Пирятина). Один Р-61 приземлился в Киеве на Школьном аэродроме. Недалеко от столицы Украины одну из садившихся «Крепостей» атаковала пара истребителей Як, и стрелки были вынуждены открыть огонь. Инфилд утверждает, что в результате неосторожного пилотирования один из нападавших самолетов разбился. Преодолев все трудности, 137 «Крепостей» и 63 «Мустанга» приземлились на аэроузле 169-й АБОН.
Казалось, все позади, и рейд можно считать удачным, но одна мысль не давала покоя Олду. Он знал, что немецкий самолет-разведчик следовал за ними к советским аэродромам, ныряя в облака всякий раз, когда «Мустанги» пытались атаковать его. Тем не менее, тяжелый рейд был позади, и измученные экипажи отправились отдыхать. Боумен продолжает свой рассказ: «Вереница ленд-лизовских грузовиков повезла нас в Миргород, где мы встретили массу неожиданностей. Во-первых, козу, носившую «бюстгальтер». Завязанный на спине животного кусок фиолетовой ткани поддерживал вымя, чтобы оно не пачкалось о землю. На главной улице недоставало многих домов, а земля на местах, где они стояли, была ярко-красного цвета. Нам объяснили, что фашисты, эвакуируясь, разобрали все кирпичные дома, а кирпичи забрали с собой. Группа рабочих поприветствовала нас, а затем вернулась к восстановлению на пьедестал бетонного памятника Сталину, который немцы сбросили в канаву. И самое удивительное — четыре немолодые женщины, идущие строем и четко печатающие шаг тяжелыми сапогами. Они несли на своих плечах телеграфный столб значительных размеров и пели.
Нас поселили в казарме двухсотлетней давности, в которой давным-давно размещался кавалерийский полк. Измученные жарой в своей форме «класса А», мы выбрали себе койки и направились к палатке, где была организована столовая, чтобы получить все, что по уставу полагалось экипажам, вернувшимся с боевого задания, Эта приятная процедура началась с одного из тех незабываемых случаев, причиной которых было почти двухмесячное присутствие здесь американских парней. Без сомнения, их влияние сказалось на союзниках особенно на женщинах. Наши бравые ребята обучили своих новых товарищей основам английского языка. Полученные знания были довольно поверхностными, но все же достаточными, чтобы обеспечить нам соответствующий прием.
Когда в столовую вошел наш полковник, его приветствовала троица славянских богинь, одетых в безупречно сидевшую на них форму. Они председательствовали над тремя жестяными баками, наполненными, соответственно, мясом, картофельным пюре и компотом. Как только каждая из леди оделяла полковника пищей, она с улыбкой четко и громко говорила: «Pis...» Полковник был потрясен. Но никто не решился разочаровать юных леди, которые, несомненно, верили, что желали нам приятного аппетита на английский манер.»

***


В полдень 21 июня 1944 г. полковник Вильгельм Антруп (Ап1гвр), командир 55 бомбардировочной эскадры люфтваффе (аналог советской авиадивизии), работал в своем штабе на авиабазе неподалеку от Минска, когда посыльный принес телеграмму: «Американские тяжелые бомбардировщики пересекли линию восточного фронта и направляются в Россию». Антруп вскочил, разбросав бумаги на столе. Этого он ожидал с тех пор, как 19 дней назад вылетевшие из Италии В-17 приземлились на советских аэродромах. Тогда это поразило люфтваффе, но теперь появление американских самолетов не застало немцев врасплох, и они приготовили достойный ответ.
Высоко в небе над Полтавой лейтенант Ганс Мюллер осторожно маневрировал на своем разведчике. Он фотографировал стоянку американских бомбардировщиков. Через несколько часов снимки были в руках Антрупа и других командиров люфтваффе, приготовившихся атаковать аэродромы Полтавы и Миргорода этой ночью.

Часть III

«Птенцы Геринга» наносят ответный удар

Итак, мы приступаем к описанию самой запутанной части нашей полтавской истории.
Речь пойдет о событиях ночи с 21 на 22 июня 1944 г., ставших роковыми для всей операции «Фрэнтик». К сожалению, советские архивные источники, серьезные немецкие и американские печатные работы, а также свидетельства очевидцев дают настолько разную картину происшедшего, что воссоздать абсолютно достоверную и полную цепь событий оказалось невозможно. Изложенное ниже представляет собой лишь наиболее вероятную их версию, построенную авторами на документальной основе.
Когда американские бомбардировщики второй раз вместо того, чтобы лечь на обратный курс, направились на советские базы, специально выделенные экипажи немецких стратегических разведчиков уже подкарауливали их, чтобы точно установить место базирования и подготовить сокрушительный удар. Почти каждый день после завершения «Фрэнтик 1» в ранние утренние часы они пытались прорваться к известным им аэродромам в Миргороде и Полтаве, но летчики 802 ИАП не допускали этого.
В штабе «Флигеркорпс-IV» в Брест-Литовске закипела работа. Это единственное в люфтваффе соединение бомбардировщиков дальнего действия было образовано в конце 1943 г., когда стратеги из штаба Геринга пришли к простой мысли, что силы противника выгоднее уничтожать на коммуникациях, в эшелонах, на станциях выгрузки и т.п. В его состав вошли три бомбардировочные эскадры, а также специальная эскадра самолетов-прокладчиков маршрута («следопытов»), отыскивавших, обозначавших и подсвечивавших объекты удара.
Корпус предназначался исключительно для действий ночью без истребительного прикрытия. Его командир генерал Рудольф Майстер доложил о готовности соединения к боевой работе в марте 1944 г.. Базируясь на варшавском и минском аэроузлах, это соединение с начала мая регулярно по ночам злодействовало над железнодорожными станциями: Киев-Дарница, Сарны, Проскуров, Бахмач, Ровно, Шепетовка, Жмеринка, Фастов. Иногда налеты выполнялись целыми эскадрами и длились по несколько часов. Благодаря хорошей выучке экипажей и слабому противодействию потери были невелики: на 31.05.44 г. 6 эскадра имела 109 самолетов, из них 76 исправных, 27 эскадра — соответственно 74 и 70, 53 эскадра — 108 и 79, 55 эскадра — 101 и 79 машин. Все бомбардировщики корпуса — типа Хе-111. К 15.00 штаб авиакорпуса издал первый приказ: «Сегодня ночью атаковать аэродромы в Полтаве и Миргороде. Речь идет о том, чтобы одновременно уничтожить американские бомбардировщики и истребители. По соображениям радиуса действия эскадры 27 и 53 эскадры должны немедленно перебазироваться на аэродромы в район Белостока и Минска. 55 эскадра может оставаться на своих базах в Деблине, Улеце и Подлодовке». Следующий приказ в 16.00 детализировал задание: «Бомбонагрузка — легкие фугасные бомбы, мелкие осколочные, 10% зажигательных бомб. Атака — колонной бомбардировщиков. Для 27 и 53 эскадр цель удара — Полтава, для 55 эскадры — Миргород. Ведущим на Полтаву назначен командир 53 эскадры подполковник Поркрандт, на Миргород — командир 55 эскадры подполковник Вилли Антруп.
Все вылеты на «железку» в тот день были отменены. Казалось, даже погода была на стороне немцев: метеорологи обещали на маршруте облачность на 2000 м с разрывами, однако цель — без облаков, к полуночи предсказывали ясную луну. Тем не менее, приводные радиомаяки были приведены в готовность. Начало атаки на Полтаву назначили на 00.00 по берлинскому времени, чтобы до двух утра пересечь линию фронта в обратном направлении. Атака на Миргород — на 10 минут раньше. Всего над территорией противника предстояло лететь более трех с половиной часов. Подготовка к вылету была в полном разгаре, когда внезапная низкая облачность полностью закрыла аэродром, на который перелетела и эскадра «Белке» выпала из плана операции. Теперь на каждый объект приходилось только по одному «кампфгешвадеру».
Взлет начали в 20.30. Первыми ушли в воздух «следопыты» из Барановичей. Следом в еще светлое вечернее небо медленно поднялись тяжело груженные бомбами и горючим машины 53 эскадры из Радома и Радзина. Последней стартовала наиболее выдвинутая на восток 55 эскадра из Деблина, Улеца и Подлодовки. Каждой эскадре были выделены по 20 «прокладчиков маршрута». Вскоре после взлета экипажи «Флигеркорпс IV» на собственной шкуре удостоверились в правоте поговорки «врет, как бюро погоды»: «рваные облака» обернулись тяжелым ненастьем, а вместо «ясной луны» сверкали молнии, круги воздушных винтов светились белым светом, выступающие в поток поручни, стволы пулеметов и антенны были в «огнях святого Эльма». Насыщенный электричеством воздух мешал работе средств радионавигации. Может быть, поэтому некоторые из приданных 55 эскадре «следопытов» ошиблись. Заметив в 23.43 (время берлинское) вспышку первой осветительной бомбы, которую в кромешной тьме лейтенант Рауденбуш точно сбросил на аэродром Полтавы, они решили, что это Миргород.
К вечеру 21 июня, умывшись и сменив форму, полковник Олд убедился, что его люди расквартированы, а специалисты 169-й АБОН закончили обслуживание и ремонт самолетов. Некоторое количество В-17 рассредоточили вдоль восточной и северной границ авиабазы — и это было все, что предприняло американское командование в ответ на требование Перминова вообще убрать их из Полтавы на другие аэродромы. Очевидно, янки чувствовали себя в безопасности, т.к. немцы ни разу даже не ~ пытались нанести удар по местам я базирования 8-й и 15-й ВА в Англии и Италии, хотя они располагались гораздо ближе к линии фронта, чем Полтава. Но Александ Романович испытывал серьезную тревогу и приказал привести силы ПВО в повышенную готовность.
Несмотря на тревожные ожидания, в тот вечер на авиаузле 169-й АБОН был дан торжественный ужин в честь прилета второй группы союзников. Однако тосты звучали не для всех. Отстраненный от полетов Николай Миронович Фадеев в ту ночь был назначен дежурным по аэродрому. Вот что он вспоминает: «После 23 часов меня пригласил к телефону оперативный дежурный 310-й авиадивизии и сообщил мне, что в районе Конотопа замечена большая группа немецких бомбардировщиков, которая разделилась на две: одна взяла курс на Миргород, другая — на Ахтырку и Харьков. Возможно, что она повернет на Полтаву. Аэродром недемаскировать. Принять меры к сохранению личного состава. Этот телефонный звонок врезался в мою память на всю жизнь. Командир нашего полка майор Жукоцкий тут же передал эту информацию командиру американской авиагруппы и предложил ему немедленно перегнать В-17 в Харьков и Днепропетровск. Однако американец отказался это сделать, заявив, что его люди устали и что к бомбежкам им не привыкать. К тому же, их охраняют русские летчики. Тогда Жукоцкий сообщил личному составу полка об опасности и приказал рассредоточить две эскадрильи наших истребителей, предназначенные исключительно для действий днем. Эскадрилья «ночников» нашего 802-го ИАП базировалась в Карповке в 40 км от Полтавы».
Примерно в 23.35 адъютант Перминова вошел в обеденный зал и доложил генералу о немецких бомбардировщиках. Дальнейшие события американцы запомнили такими: «Бравый генерал попросил присутствующих не волноваться, заверив, что люфтваффе никогда не летают так далеко на восток, и ужин возобновился. Лишь когда адъютант принес третье сообщение о продвижении германских самолетов, Перминов сдался: «Я думаю, нам следует пройти в бомбоубежище». Олд, Уэлш и другие офицеры поспешили за ним и подошли к убежищу как раз в тот момент, когда русские зенитки, установленные по периметру аэродрома, открыли огонь. Взглянув в небо, Олд ничего не увидел в кромешной тьме, зато он услышал гул самолетов Внезапно вспыхнула осветительная бомба, за ней последовали другие, которые медленно опускались на парашютах, четко обрисовывая припаркованные самолеты. Где же истребители Красной Армии?» — спросил Олд у Уэлша. Ни одного русского истребителя в небе в тот момент не было...» Ориентируясь по подвешенным Рауденбушем «люстрам», точно в срок — к часу ночи по московскому времени — после ряда отвлекающих маневров 53 эскадра подошла к Полтаве. По команде «Факельцуг! вниз отправились новые осветительные бомбы, и в считанные секунды на аэродроме стало светло, как днем. К своей радости, немцы обнаружили, что В-17 (те, что не оттащили к окраинам летного поля) стоят в таком же порядке, что и на фотографиях. Эфир заполнился фразами типа «зеленые конфетки — на стоянке», «мои — справа» и т.п. Подполковник Поркрандт скомандовал «Атака!», и мелкие осколочные бомбы посыпались тучами вперемешку с 50-кг фугасками. Одна из них попала прямо в КП зенитчиков, и ПВО базы оказалась дезорганизованной.
Фадеев вспоминает: «На отражение налета были подняты все наши истребители из Карповки. По звуку я мог определить, что они находятся прямо надцентром аэродрома. Затем они стали мигать бортовыми огнями, подавая условный сигнап: «Мы здесь, осветите цели». Но прожекторные установки не действовали. Очевидно, они были уничтожены в первые минуты налета специально выделенной группой бомбардировщиков. Фамилии некоторых летчиков, принимавших участие в отражении налета, я помню и по сей день: В.Б. Алексин, Н.Н.Арсеньев, В.Батрак, И.Гор- я бунов, В.М.Папанин, В. Шелепов. Когда у первых взлетевших Яков подошло к концу горючее, они заправились на своем аэродроме и вновь вернулись в Полтаву. Командование 310-й дивизии прислало нам на помощь б истребителей из Харькова и 6 из Кременчуга, но, находясь рядом с противником и не видя его, они напрасно утюжили воздух».
Миргород в ту роковую ночь спасла облачность, настолько плотно укрывшая местность, что 55 эскадра потеряла ориентировку. Попытки отыскать свою цель продолжались, пока не выяснилось, что в результате недоразумения на Полтаву ушли слишком много «осветителей». Антрупу доложили, что, мол, «ошибка вышла», но «свечки держать уже все равно некому» (т.е. машин с САБами осталось недостаточно для работы по Миргороду). Тогда молодой подполковник принимает решение повернуть на Полтаву всю 55 эскадру с ее 91-м Хе-111! И хотя там в этот момент творилось настоящее светопредставление, из-за плохих метеоусловий летчики Антрупа его не видели. Чтобы найти Полтаву, они полетели строго на восток, по отблескам обнаружили речку Ворскла и, следуя вдоль нее, добрались до цели. Все эти маневры заняли около часа, и над горящим аэродромом Антруп появился, когда последние машины 53 эскадры уже разворачивались на запад. «Следопыты» тоже собрались домой, когда командиру второй эскадрильи майору Граубнеру поступила просьба подлетающих экипажей 55 эскадры еще раз осветить цели. Бомбы, в основном мелкие осколочные, снова посыпались на многострадальные «Крепости». На отходе экипажи «Хейнкелей» обстреливали из бортового оружия очаги пожаров с малой высоты. Всего в ту ночь над полтавским аэродромом разгрузились, с учетом «следопытов», около 180 Хе-111, которые сбросили до 100 т бомб.
Интересно, что при этом немцы не только не потеряли ни одного самолета, но даже не имели раненых в экипажах! Зато утром, когда они вернулись на свои базы, советская авиация нанесла по некоторым из них бомбоштурмовые удары. Как видим, в ночь с 21 на 22 июня вся мощь удара немцев пришлась по Полтаве. Те же части американских ВВС, что приземлились на других аэродромах 169-й АБОН, потерь не понесли. Марвин Боумен продолжает свой мемуарный репортаж из Миргорода: «100-я BG крепко спала всю ночь, но утро принесло неприятные новости. Мы узнали, что наши товарищи в Полтаве были совершенно разбиты. Погибло много советских, которые пытались спасти из горящих самолетов крупнокалиберные пулеметы. (Позже русские недоумевали, почему американцы не помогали им. Ответ прост — мы имели пулеметы в избытке.) Весь следующий день немецкие разведчики кружили над Миргородом на большой высоте.
Без сомнения, ночью следовало ожидать «гостей» и нам. Поэтому было решено, чтобы с наступлением сумерек 100-я перелетела в Кировоград. Группа выполнила приказ, но наша «Крепость», разворачиваясь на металлическом настиле ВПП, повредила колесо, и пневматик спустился прямо на глазах. Пришлось остаться в Миргороде на ночь. Мы разгрузили самолет и мысленно поцеловали его на прощание. По дороге к казарме мы увидели много женщин, занятых тяжелой работой — рытьем окопов. Предусмотрительность оказалась оправданной: в полночь по радио передали сообщение о том, что немцы пересекли линию фронта. Вскоре они были над нами, а мы — в траншеях. С этой удобной и относительно безопасной позиции на склоне холма мы наблюдали грандиозное зрелище бомбовой атаки аэродрома. Увиденное внушало суеверный страх. Немецкие самолеты шли на высоте около 10000 футов (3500 м) волнами по четыре-пять машин. Сбросив часть бомб, они развернулись для второй атаки, после которой, по мнению фрицев, можно было констатировать полный разгром аэродрома. Однако немецкие фотокамеры запечатлели лишь множество воронок от бомб и одинединственный неспособный взлететь В-17.

Печальные итоги

Утро 22 июня командование советских ВВС и контрразведки встретило, пытаясь выяснить масштабы происшедшего и разобраться в ситуации. Картина вырисовывалась неутешительная. В справке, подписанной заместителем начальника 1 отдела Главного управления «СМЕРШ» полковником Новиковым и уже днем 22 июня доложенной Сталину и Молотову, говорилось: «...При налете пострадали ближайшие села, где имеются разрушения и жертвы. При отражении налета средства ПВО оказались малоэффективными. В воздухе находилась небольшая группа ночных истребителей. Зенитная артиллерия действовала слабо. Авиация противника потерь не имела». В докладе помощника начальника 4 отделения 1 отдела «СМЕРШ» подполковника Баранова, также датированном 22 июня, приводятся следующие подробности действий ПВО. В отражении налета принимали участие 24 зенитных орудия среднего калибра, 32 — малого и 26 пулеметов ДШК. Участвовали также зенитная артиллерия «танковой части Руссиянова» (1 Гв. сд?) — 24 малокалиберные зенитки и истребительная авиация 310-й ИАД, совершившая 40 вылетов. Израсходовано снарядов: среднего калибра — 8500 шт., малого — 13000 шт., патронов ДШК — 6000 шт. В распоряжении ПВО имелись 19 прожекторов, в том числе 4 радиоуправляемых, и одна РЛС типа СОН-2.
Конечно, наиболее важный вопрос дня заключался в том, какие потери понесли американцы. Но, как ни странно, однозначный ответ на него не был найден ни тогда, ни сейчас. Двух независимых источников, дающих одинаковые цифры, просто не существует, хотя расхождения небольшие. Среди множества причин этого обратим внимание на неоднозначность толкования понятий «уничтоженный» и «поврежденный» самолет, в связи с чем авторы разных документов могли одну и ту же машину относить к той или иной категории. Замечено также, что чем позже составлена бумага и чем более официальный характер она носит, тем сильнее проявляется стремление ее составителей слегка «приукрасить» действительность. Поэтому обратимся к документу, появившемуся на свет в буквальном смысле по горячим следам бомбежек.
Начальнику Главнога управления контрразведки «СМЕРШ»
Комиссару госбезопасности 2 раига тов. Абакумову.

Докладываю результаты налетов вражеской авиации на аэродромы Миргород и Пирятин 23. 0б. 1944 г. Миргород: сгорела одна «Аэрокобра», УТ-4 — 1, УТ-1 — 1, повреждено «Аэрокобр» — 12, американцев раненых и убитых нет. Убито — б чел., ранено — 27 чел., из них один гражданский. Горючего сгорело 370 т.
Аэродром засыпан мелкими бомбами, зажигалками. Пирятин: уничтожено бензина — 30т, ранено б чел., американцев раненых и убитых нет. Уточняю данные за 22.Об.1944 г. по аэродрому Полтава: уничтожено — «Летающие крепости» — 44, С-47- 2, «Лайтнинг» — 1, повреждено: «Летающие крепости» — 25, Як-9 — 15, Як-7 — б, «Харрикейн « — 1, У-2 — 3, сгорело бензина — 360 т, уничтожено авиабомб — до 2000. Американцев убито — 1, ранено — 15, наших убито — 31, ранено — 88, в число раненых и убитых входят и бойцы ПВО). Аэродром Полтава очищается от зажигательных и неразорвавшихся бомб. Бетонная полоса пригодна к посадке. Металлические полосы аэродромов Миргород и Пирятин ремонтируются.
Свешников.
Итоговый отчет штаба 169-й АБОН за период май-ноябрь 1944 г., подписанный подполковником Щепанковым, дополняет список потерь одним Ли-2 и свидетельствует, что во время налета на Полтаву погибли также восемь корреспондентов центральных газет.
Приведенные цифры позволяют заключить, что в Полтаве американская стратегическая авиация понесла самые большие потери на земле за всю вторую мировую войну. После девяти месяцев трудных переговоров и доставки в Советский Союз всего необходимого, стоившей миллионы долларов и немалых усилий, события одной ночи поставили под сомнение целесообразность всех предпринятых мер. Несомненно, это был один из наиболее крупных успехов люфтваффе, но, как ни удивительно, «дождь наград» над пилотами IV авиакорпуса не пролился. Им пришлось довольствоваться выражением признательности со стороны своего командира Рудольфа Майстера, да отеческой гордостью рейхсмаршала Геринга, который даже на допросе 10 мая 1945 г., вспоминая о налете на Полтаву, говорил, что «это было прекрасное время».

«Их поведение делает честь Красной Армии»

В те несколько дней и ночей американцы многое узнали о характере советских людей. Парадоксальное сочетание легкости, с какой допускаются просчеты в ключевых вопросах, с постоянной готовностью пожертвовать собой (да и другими тоже) ради исправления малой доли этих просчетов, наверное, надолго запомнилось нашим союзникам. Славянская «система ценностей» тоже оказалась непохожей на западную: жертвами бомбардировки стали в основном солдаты, во время налета пытавшиеся спасти от огня если не сами «Летающие крепости», то хотя бы их вооружение и ценное оборудование. Большие жертвы понесли и зенитчики, которые лишились управления и целеуказания, но продолжали стрелять. Американцы в это время сидели в окопах и недоуменно разводили руками. Однако самое сильное впечатление на них произвело поведение военнослужащих 169-й АБОН при ликвидации последствий налета. Слово Боумену: «Немцы оставили нам неприятный сюрприз, напоследок обрушив ливень мелких бомб со специальными взрывателями. Каждая из них имела пропеллер, так что опускалась на землю медленно, подобно кленовому семени — «вертолетику». При соприкосновении с землей эти «бабочки» взводили сами себя, а потом взрывались при малейшем толчке, например, при звуке шагов. Поскольку эти бомбы были покрашены в зеленый цвет, а большая часть аэродрома была просто полем, заросшим травой высотой около фута, то «бабочки» создали реальную проблему. Но не для русских. Солдат, вооруженный 20-футовым щупом, приступил к неприятной задаче по прочесыванию поля с помощью сенокосилки, в которую была впряжена лошадь. Солдат размахивал перед собой щупом, словно косарь, причем некоторые «сюрпризы» от этого взрывались. Иногда мы слышали даже серию взрывов».
Всего в Миргороде было уничтожено 1822 неразорвавшиеся бомбы, в Пирятине — 1217. В Полтаве дела с разминированием обстояли хуже, т.к. плотность «засеивания» там была намного больше. В отчете о работе минеров, подписанном начальником штаба 68-го района аэродромного базирования майором Сергейчуком, говорится, что разминирование там длилось 6 дней, в течение которых было обезврежено 24570 бомб. При этом действия красноармейцев часто вызывали восхищение союзников.
Штаб Восточного авиационного командования США.
Командующему.
Армейская почта 798, армия США.

Я прошу, чтобы описание нижеследующего случая, когда двое русских солдат проявили мужество и пренебрежение к опасности для собственной жизни, было рассмотрено с точки зрения представления этих солдат русскому генералу и соответствующих наград.
22 июня 1944 г., около 4 ч 30 мин нижеподписавшийся выехал на автомашине «Виллис» с целью оказать помощь раненым. Когда мы подъехали к юго-восточной части аэродрома, к нам подбежали русский механик сержант Тубизин и капитан Базарт (ВВС США), которые сообщили, что в центральной части аэродрома необходима медицинская помощь. Двое русских солдат добровольно выступили вперед и с полнейшим пренебрежением к опасности для собственной жизни стали проводить «Виллис» через высокую траву, густо усеянную мелкими бомбами и минами, к тому месту, где лежали раненые. Вот эти двое русских солдат: механик сержант Тубизин и механик Лукор Джорджи. Тубизин высматривал мины, сидя на передней части «Виллиса», а Джорджи шел впереди машины, подбирая бомбы и мины и осторожно откладывая их в сторону, всего около 40 или более бомб. На обратном пути двое русских солдат опять пошли впереди, таким образом они обеспечили на расстоянии полумили безопасное продвижение автомашины. По мнению нижеподписавшегося, храбрость, проявленная этими двумя русскими солдатами, делает большую честь им самим и их армии и является гораздо большим, чем исполнение обычного долга службы.
Подполковник медицинской службы Вильям Джексон.
24июня 1944 г.
На следующий день Уэлш направил Перминову письмо с описанием подвига красноармейцев, которое заканчивалось словами: «Их поведение делает честь им самим и Красной Армии».
Уцелевшие после налета В-17 перебросили в Кировоград, где находилась учебная база штурмовой авиации, как острили американцы, школа русских камикадзе.
Вылет в Италию был назначен на 25 июня, однако рейд отложили по погодным условиям. На следующее утро 72 «Крепости» покинули свою новую стоянку, а 58 «Мустангов» взлетели из Пирятина, но из-за неполадок 1 бомбардировщик и 3 истребителя вынуждены были вернуться. Соединение нанесло удар по нефтеперерабатывающему заводу в Дрогобыче, сбросив 1125 двухсотпятидесятифунтовых бомб. Сопротивления немцы не оказали, и к вечеру все экипажи приземлились на Адриатическом побережье. А еще через несколько дней они перелетели на свои родные базы в Англии. «Ни один ветеран той памятной челночной экспедиции, — завершает свои воспоминания Боумен, — больше не отзывался плохо о британских квартирах, пище, транспорте и даже о том ужасном пойле, которое они называли кофе.»

Кто виноват? Что делать?

Трагедия в Полтаве качнула маятник настроений от эйфории, вызванной успехом «Фрэнтик-1», к депрессии от неудачи «Фрэнтик-2», и все это за один месяц — июнь 1944 г. Прекрасные до сих пор отношения между союзниками дали первую трещину. Американцы сразу встали на точку зрения, что во всем виновата советская ПВО.
23 июня в 11.00 Уэлш и Кесслер нанесли официальный визит Перминову и сделали следующее заявление: «Немцы нас бьют безнаказанно. Ваша артиллерия маломощная, истребители для ночных действий не подготовлены. Мы поставили вопрос перед Москвой и перед нашим послом о том, что мы спокойно можем работать в том случае, когда мы получим сюда наши тяжелые зенитные орудия и ночные истребители, оборудованные специальными приборами для ночного боя». В ответ Александр Романович напомнил о своем предложении рассредоточить самолеты по другим аэродромам и о том, что в ходе бомбежки американцы заботились главным образом о спасении собственных жизней. Как раз в это время над авиабазой вновь появился вражеский разведчик, и на его перехват были подняты два «Лайтнинга», однако по непонятным причинам американские летчики от боя отказались. Как утверждает заместитель командующего ВВС КА генерал-полковник А.В.Никитин, «против убедительных доводов генерала Перминова... и особенно случая с неудачным перехватом американцами фашистского самолета генерал Кесслер не смог выдвинуть никаких аргументов и свои претензии снял». Чтобы как-то снизить возникшую напряженность, уже 23 июня Спаатс прислал официальное соболезнование семьям погибших во время налета, в котором отмечал, что война неизбежно связана с жертвами. Кроме того, он наложил вето на публикацию в американской печати любых сведений об этой трагедии.
Весьма вероятно, что этот шаг он предпринял с учетом позиции Рузвельта. Тем не менее, план всей операции «Фрэнтик» оказался под угрозой. В своем отчете полковник Олд заявил командованию стратегическими силами США в Европе, что без укрепления ПВО баз американскими ночными перехватчиками и радиоуправляемой зенитной артиллерией дальнейшее выполнение челночных операций считает невозможным. Он писал: «Сейчас в России имеется только два аэродрома, подходящих для тяжелых бомбардировщиков, и люфтваффе могут совершать налеты на них, не встречая какого-либо противодействия».
Естественно, военное и политическое руководство США не могло оставить без внимания этот и другие подобные «сигналы». Был подробно разработан новый план операции, который Гарриман представил Молотову в специальном письме от 10 июля.
Мой дорогой г-н Молотов.

Из-за приближения зимних условий и в связи с опытом, приобретенным при недавнем немецком налете на наши базы, представляется необходимым некоторый пересмотр программ воздушных операций Соединенных «татов с русских баз. Во время зимы погода будет препятствовать частым сквозным полетам туда и обратно между Россией и Англией или Италией. Наши воздушные силы хотят поэтому совершать один или два сквозных полета в месяц с их основных баз и производить пять или шесть рейдов с русских баз каждый раз, когда они прибудут. Согласно этой программе тот же самолет будет оставаться на советских базах в течение значительно большего периода, чем это практикуется теперь... Недавний немецкий налет свидетельствует о том значении, какое немцы придают нашим операциям в этой стране. Из интенсивности налета видно, что немцы постараются воспрепятствовать продолжению наших операций в Советском Союзе. Власти Соединенных Штатов считают поэтому важным, чтобы были оборудованы новейшими средствами защиты. Имея это в виду, мы предлагаем, чтобы оборона баз была усилена путем включения эскадрильи ночных истребителей Соединенных «татов с радиолокационными установками, а также некоторого количества тяжелого зенитного оружия, также управляемого при помощи самого последнего типа радиолокационных установок. Защита баз будет еще более улучшена, если самолеты смогут быть... рассредоточены. Для этого было бы желательно иметь одну дополнительную базу где-либо между Пирятином и Киевом. Для осуществления вышеизложенного предложения мое правительство просит о согласии Советского правительства на пересмотренную программу, по которой требуется в целом 8900 американских офицеров и солдат, одна дополнительная база, которая включает в себя следующие главные элементы: 1 эскадрилья ночных истребителей, 1 транспортная эскадрилья, 1 уменьшенная ремонтная база с соответствующими службами, 1 оперативная группа из трех эскадрилий, 1 батальон авиационных механиков, 1 полевой госпиталь, 1 батальон обслуживания и грузовик квартирмейстера, 1 часть для управления ночными истребителями, 3 батальона 90-мм зенитных орудий с радиолокационным управлением, 1 рота подвоза боеприпасов. Если Красные Воздушные Силы желают, воздушные силы армии Соединенных Штатов согласны, в связи с этой программой, снабдить Красные Воздушные Силы достаточным числом самолетов Р-б1 («Черная вдова») для сформирования также и русской эскадрильи ночных истребителей. Эти истребители будут предоставляться в количестве четырех в месяц, начиная с августа, пока все 18 самолетов не будут поставлены. Обучение советской эскадрильи возьмет на себя американская эскадрилья, которая будет находиться на русских базах, включая обучение, как пользоваться наземным оборудованием для управления. Тяжелая зенитная артиллерия, которую мы предполагаем установить, может быть усилена, если это желательно, советской тяжелой зенитной артиллерией, которая может управляться нашей радиолокационной установкой. Мы хотели бы положиться на советскую зенитную артиллерию в отношении легких и средних зениток. Первая партия поставок по предлагаемой программе будет составлять 7б377тонн, что обеспечит снабжение на 90 дней. Вам, конечно, понятно, что осуществление такой программы должно быть начато теперь же, для того чтобы оборудование было установлено до начала зимы.
Искренне Ваш А.Гарриман
В ходе беседы при передаче письма Гарриман сообщил, что Дин собирается выехать в Вашингтон 16 июля, и попросил Молотова до этой даты дать «хотя бы общие указания относительно того, сеответствуетли весь этот план точке зрения Советского правительства». И вот здесь как говорится «коса нашла на камень». Мы еще в первой части статьи рассказывали о том, как трудно принимал Сталин решение позволить американцам организовать базы на советской территории. Теперь же речь зашла об их расширении. Когда о планах разместить дополнительно 5000 человек американского военного персонала Дин рассказал генерал-майору Славину, реакцией последнего была «откровенно выраженная тревога». Наверное, Славин хорошо понимал, что Верховный главнокомандующий скорее вообще откажется от идеи «челночных» операций, чем пойдет на зто.
И действительно, после сложных переговоров с американской стороной Сталин дал негативный ответ, а меры по укреплению ПВО авиаузла 169-й АБОН свелись к замене 57-го гвардейского ИАП на лучше укомплектованный 66-й гвардейский, да 310-ю АД пополнили самолетами. По мнению Инфилда, отказ Сталина стал «смертельным приговором» всей операции «Фрэнтик». В книге «Полтавские события» этот автор рассматривает упомянутый отказ как одно из звеньев в цепи поступков вождя, направленных на ликвидацию американских баз.
Например, он утверждает, что главная причина успеха рейда люфтваффе на Полтаву заключается в том, что Сталин сам хотел этого. Он, якобы, не решался закрыть проект «Фрэнтик» из-за боязни лишиться поставок по «ленд-лизу», но полагал, что после хорошего разгрома американцы будут вынуждены сами отменить «челночные» рейды. Поэтому он, как утверждает автор, приказал советским истребительным частям не оборонять Полтаву. В оправдание такой точки зрения можно сказать лишь то, что она вполне соответствует времени, когда была обнародована — концу «холодной» войны. Но даже в те годы она подвергалась критике. Так, в одной из западных рецензий на книгу Инфилда говорится, что его теория — «интригующая, но не бесспорная. Хотя Сталину и были присущи решения в стиле Макиавелли, автору явно недостает доказательств». Сегодня, основываясь на множестве документов и свидетельств, можно с уверенностью утверждать, что подобного приказа, пусть даже и устного, не было. Катастрофа в Полтаве стала следствием общей неэффективности советской ПВО в ночное время и шапкозакидательского настроения американских генералов, не пожелавших перебазировать самолеты на другие аэродромы. И все же американцы — умные люди. Прекрасно понимая, что их новый план может не встретить одобрения у советского руководства, и при этом не желая ссориться с союзником, который обещал предоставить базы для борьбы против Японии, они предложили компромиссное решение — продолжать выполнение операции «Фрэнтик», но с той разницей, что пока в ней будут принимать участие одни лишь истребители.
 

РУБРИКА
В начало страницы