|
В истории с арестом Павла Бородина СМИ обнаруживают два вопроса разной величины. Первый вопрос - обстоятельства процедуры заманивания Бородина в довольно примитивную ловушку. Второй, основной, - это целевая функция спецоперации и ее мишень. Первый вопрос очевиден. Имеет смысл обсуждать вторую тему. Для американской спецоперации плановость не означает никакой конспирологии: на эти дни было запланировано действие, которое является определенным сигналом Путину и должно определенным образом расслоить потенциальную группу поддержки Путина. При этом планировщики учитывали реальную ситуацию, в частности - реальное состояние здешней столичной политической элиты и имеющиеся в ней противоречия.У нас обычно неправильно понимают политическое планирование. Оно всегда предполагает варианты.
Разумеется, при планировании сюжета с Бородиным никто не мог знать, что он забудет дома дипломатический паспорт. Возможно, в этом случае его ждали бы меньшие неприятности или, возможно, они ждали бы кого-то другого. Поскольку цель операции, безусловно, состояла в попытке атаки на такую политическую фигуру, которая не пользуется большой популярностью в России, то ею мог бы оказаться и кто-нибудь другой, с другим набором свойств, причем каждый раз при выборе фигуры учитывается, условно говоря, в какой степени эти свойства символически удобны для пропагандистских целей операции.
В чем смысл операции. Концепцией здесь является просто создание затруднений для политического реагирования национального сообщества. Что, конечно, сделать в отношении российского политического сообщества гораздо проще, чем в случае американского. В одном варианте выбора этой фигурой может оказаться кто-то из наших правых (учитывая их крайне низкую популярность в стране), в другом - кто-то из сенаторов. Цель одна - достижение максимального соответствия результатов операции национальным целям страны, проводящей операцию. В данном случае особое достоинство Бородина с точки зрения планировщика составляла его должность исполнительного секретаря Союза России и Белоруссии, поскольку этот Союз является, с одной стороны, мишенью (накануне Парламентского собрания Союза, которое намечено на 25-26 января), с другой стороны - дело против него заведено в Европе, а европейское поле рассматривается американской администрацией как основное поле для конкуренции.
Игра идет на вытеснение России из Европы. Но, в принципе, мишенью атаки мог стать кто угодно, даже сам президент Путин - в свете, скажем, угроз фирмы «Нога» или, допустим, на основании выписанного на Путина ордера на арест, что сделал Масхадов, - учитывая, что Масхадов все еще признается западным политическим сообществом в качестве так называемого президента Чечни.
В этом смысле без способности сообщества анализировать угрозы и на них правильно реагировать Москва постоянно будет оставаться очень удобной целевой площадкой для экспериментов американских спецслужб.В Москве и США это хорошо учитывают, в подобных случаях происходит не консолидации элиты, а попытка сведения счетов - чьими угодно руками. В этом смысле реакция праволиберальных кругов России в таких случаях оказывается прямо противоположной американской.
Правая оппозиция - в мировом, а не в московском смысле этого слова, - ведет себя иначе. В международных конфликтах, возникших по поводу тех или иных внутренних спорных фигур, национальная элита сплачивается вокруг суверенной позиции, то есть позиции защиты национального суверенитета, основываясь на том, что со своими собственными правовыми проблемами будем разбираться мы, а не чужая администрация. США здесь не могут вызвать упрека: американская элита в таких случаях консолидируется, а вот московская - ищет возможность прислониться к чужой силе. Наши «правые» привыкли быть обозом той или иной силы. Сегодня, в отсутствие Ельцина, они разрываются между Путиным и американской администрацией.
Но в качестве обоза Путину они не нужны, российский бизнес и российский средний класс они представлять не могут, и в этом качестве они могут представлять интерес только для американской политики - но этот интерес ограничен чисто служебными функциями.
Арест Бородина и дискуссия о долгах Парижскому клубу. Я бы хотел обратить внимание на фактор так называемой дискуссии о долгах Парижскому клубу.
Которая, с моей точки зрения, в том виде, как она протекала, могла создать ложное ощущение у нашего конкурента - стратегического конкурента, которым являются США (под конкуренцией в данном вопросе я имею в виду не военное противостояние, не экономическую конкуренцию, а борьбу Буша за позицию лидера западного мира, за позицию сильной международной фигуры, которой он сегодня не является).Путин и Буш сегодня являются реально сравнимыми лидерами, что крайне раздражает американский истэблишмент. Тем более - с учетом гигантской разницы наших военных и экономических потенциалов. Это связано с обстоятельствами избрания Буша и с тем, что в период сразу после избрания он будет слаб.
А Путин набрал инерцию усиления, и его хотят остановить.Одним из расчетных моментов операции является желание использовать ситуацию с долгами России, чтобы вставить ногу в дверь российской внутренней политики. В этом смысле продолжение дискуссии о долгах в том виде, в каком она ведется в Москве, вредно. Потому, что не должно существовать никакого сомнения в том, что Россия не только заинтересована в том, чтобы выплатить долги, но в принципе рассматривает это как подчиненный момент: выплатить долги надо для того, чтобы впредь никогда ни о чем не просить. В особенности - американскую администрацию и зависящие от нее международные финансовые организации.
Приоритетом для Путина безусловно является, и совершенно определенно будет являться и впредь, независимая позиция, которую он не намерен никак увязывать с ценой этой позиции. Например, со снижением размера долга. Суверенитетом в Москве торговать не будут.Я рассматриваю операцию с Бородиным как некую зондажную операцию, которая должна ослабить позитивную динамику Путина на международной арене на время, пока американская администрация будет планировать новую политику в отношении России.Коррупция в государственных СМИ ослабляет политический инструментарий КремляЗдесь надо остановиться (в соответствии с профилем СМИ.ru) на моменте реагирования. В том числе - медийного реагирования. Я не буду говорить об очевидных вещах, о позиции НТВ, которая в данном случае является пропагандистки прозрачной, понятной и полностью отражающей курс владельцев НТВ на создание оппозиции - анклава западной политики, западных интересов в России. С этой точки зрения претензий к НТВ нет.
Я бы обратил внимание на другое - на поразительную слабость российских политических элит, помимо того, что я сказал о реакции «правых». Сегодня надо говорить о том, что коррумпированность российских СМИ как института, их институциональная коррупция ничуть не обходит государственные средства массовой информации.Например, недавняя кампании в регионах продемонстрировала, что государственные СМИ тоже берут заказы от кандидатов. Или кампания против губернатора Наздратенко, которая объединяет НТВ и государственное телевидение - не по политическим, а по коммерческим причинам. Дело там не в личности Наздратенко, мягко говоря - проблемной, а в том, что происходят попытки объявить и использовать реальную катастрофу по всем восточным территориям их энерго-тепловой инфраструктуры, сфокусировать ее на том или ином мифическом виновнике.
Наздратенко, кончено, особенно удобен в таком качестве. Еще более поразительным является появление Михася на первом канале в качестве комментатора по сюжету с Бородиным, что может иметь только две интерпретации - либо намеренную политическую провокацию соответствующей редакции первого канала, либо, что более вероятно, чисто коммерческие интересы устроителя этой акции. Находясь в таком состоянии, структуры российской власти не могут рассчитывать на адекватное реагирование, на планомерное построение геостратегического контекста.Американские послы сначала требуют освобождения своих граждан, а уже после - выяснения их виновности. То есть добиваются суверенного status quo. Наши политические силы в принципе чужды физиологии национального суверенитета. Для них родиной является идеология, а не национальный суверенитет.
|
|
